— Есть вероятность, что мы сможем слышать только односторонние разговоры по телефону? — спросил Хэнли.

— Все верно, — ответила ему Росс. — Любой, говорящий по телефону внутри дома, будет создавать вибрацию на стекла, которую мы сможем расшифровать.

— Я не совсем в этом уверен, — заметил Кабрильо, — но мы обязательно должны перерезать телефонные линии, ведущие в дом: сигнализация завязана именно на них.

— Это мы можем, — сказала Росс, — но люди все равно смогут пользоваться мобильной связью.

Планирование операции растянулось на несколько часов. До праздника оставалось чуть больше суток.

Наподобие вертящегося на месте дервиша, оракул принялся трястись и кружиться вокруг своей оси.

Дворец в Индии был намного меньше, чем в Потале, но по обстановке почти не отличался. Дом далай-ламы и его советников, храм, спальни и большая комната встреч с каменным полом, где сейчас на высоком троне восседал далай-лама, наблюдая за оракулом.

Оракул был одет в церемониальные одежды, поверх которых была накинута золотая шелковая ткань, на груди висело зеркальце, отделанное аметистами и цирконием. Все его снаряжение было украшено маленькими флажками и знаменами и весило, по меньшей мере, фунтов восемь. Как только оракул переоблачился и вошел в транс, его ассистенты надели ему на голову тяжелый металлический шлем и крепко застегнули.

Если бы оракула не наполнили силы духов, тяжесть от шлема и церемониальных одежд была бы для него совершенно непосильна. Вместо этого, как только он достиг пика прозрения, стало казаться, что вес снаряжения испарился, и он начал двигаться наподобие астронавта на поверхности луны. Он танцевал по комнате, перемещаясь из одного угла в другой. Странные гортанные звуки исходили откуда-то из недр его тела, в то время как серебряный меч, зажатый в левой руке, выписывал замысловатую ритуальную восьмиконечную фигуру в воздухе.

После этого он внезапно остановился перед троном и отряхнулся, как собака после купания в реке.

Как только оракул пришел в себя, заговорил далай-лама.

— Уже пришло время возвращаться домой? — спросил он.

Оракул заговорил не своим голосом.

— Далай-лама вернется, но в маленький Тибет.

— Пусть оракул объяснит, — попросил далай-лама.

Прыжок назад, взмах руками, снова полная неподвижность.

— Ключ на севере, — сказал громко оракул. — Мы отдадим агрессору земли, ранее принадлежавшие Монголии, и тогда они уйдут.

— Мы можем доверять западу? — спросил далай-лама.

Оракул упал на колени и закружился вокруг своей оси.

Снова оказавшись лицом к лицу с далай-ламой, он заговорил.

— Скоро у нас будет то, что им нужно; наш дар поможет нам укрепить мощь и дружбу. Наша власть возвращается — наш дом совсем близко.

Затем, в мгновение ока, как будто его скелет растворился внутри его тела, он содрогнулся и рухнул оземь. Ассистенты засуетились вокруг него, отстегивая шлем и снимая церемониальное облачение. После этого они начали омывать оракула прохладной водой, но прошло не меньше часа, прежде чем он снова открыл глаза.

Глава 13

— На линии, — прошептал техник Корпорации.

На борту «Орегона» радист получил его сообщение. Звук прошел через его наушники. Он включил запись, а затем проделал то же самое со своим микрофоном.

— Порядок, — сказал он, — мы записываем.

Техник слез с дерева и собрал разбросанные им обрывки проводов, после этого он провел еще несколько часов, работая в кустах. Когда он наконец закончил всю работу и залез в арендованный грузовик, уже прошло время ланча. Подойдя к служебному входу, он протянул счет управляющему поместьем. После этого он вернулся к грузовику и уехал прочь.

На «Орегоне» радист записывал все разговоры во дворце и делал пометки в желтом блокноте. Ничего особенного пока не произошло, но все могло измениться в любой момент.

В «Волшебном магазинчике», одной палубой ниже, новая группа проходила первую спевку. Кевин Никсон сделал им знак остановиться, чтобы подключить панель управления.

— Все в порядке, — сказал он, — еще раз, сначала.

Мерфи взял в руки свою гитару, и комната заполнилась звуками первых аккордов «Песни надежды». Остальные члены бэнда старательно выводили свои партии. Голос Халперта оказался на удивление приятным. После редактирования на компьютере его с трудом можно было отличить от оригинального. Двигался он тоже довольно сносно — в отличие от большинства новоявленных музыкантов.

Кабрильо, стоя за клавишными, выглядел так, будто только что принял хорошую дозу амфетаминов. Казим пытался подражать движениям Бадди Рича. Линкольн выглядел получше — ему удавалось двигать ногами в такт музыке, при этом закрыв глаза и играя на бас-гитаре; проблеме же была в том, что у него были слишком большие руки, и казалось, что его пальцы оставались неподвижными. Никсон подождал, когда закончится песня.

— Не так уж плохо, — вынес он приговор, — у меня тут есть несколько видеокассет с записями концертов, и я предлагаю вам на них взглянуть, прежде чем мы займемся хореографией.

Через три часа группа была в лучшей форме, чем от нее вообще можно было ожидать.

Для Изельды наступила самая любимая часть работы — попридираться в последний момент к незначительным деталям.

Она заглянула в свою сумочку и вытащила пачку длинных коричневых сигарет. В отличие от большинства курильщиков, она не придерживалась какой-то определенной марки, предпочитая носить с собой как минимум четыре пачки разных сортов. Изельда выбирала яд, исходя из множества причин. Боли в легких, першение в гортани, нехватка никотина, необходимого для работы, — вот только некоторые из возможных причин. Ментоловые из-за мятной свежести; тонкие сигары — когда она хотела повышения гонорара; длинные, тонкие сигаретки с ярко-горящим кончиком — когда надо было расставлять акценты во время разговора. Она использовала их виртуозно, как маэстро свою палочку. Она щелкнула зажигалкой и сделала затяжку.

— Я специально заказывала для коктейлей лед с ледника, — прокричала Изельда поставщику, — а не эти закругленные кубики.

— Вы заказывали и то, и другое, — ответил ей поставщик, — лед с ледника тоже привезли.

— Вы собираетесь принести его сюда?

— Изельда, мы оставили его на складе, — терпеливо продолжал мужчина. — Мы не хотели, чтобы он растаял.

Изельда устремилась по направлению к навесу, под которым рабочий устанавливал снаряжение, создающее клубы пара из сухого льда.

— Нам нужно еще больше пара, — закричала она, затем быстро пересекла лужайку, прошла мимо выстроившихся в ряд машин и начала ругаться с рабочим.

Через несколько минут после переустановки рабочий снова запустил машину. Облака холодного газа повалили из машины и начали стелиться по полу.

— Хорошо, хорошо, — сказала Изельда. — А теперь убедитесь, что у нас достаточно сухого льда.

Неподалеку техник устанавливал освещение, и она поспешила к нему.

На борту «Орегона» техник продолжал прослушивать разговоры во дворце и делать записи в желтый блокнот. Затем он взял в руки микрофон корабельной связи.

— Председатель Кабрильо, — сказал он, — я думаю, вам стоит спуститься сюда.

Лимузин подъехал к воротам, ведущим на летное поле аэропорта Сан-Хосе в Калифорнии. Ему перекрыл дорогу охранник с оружием в руках. Водитель опустил стекло.

— Новые распоряжения по усилению безопасности, — сказал охранник. — На территорию терминала больше нельзя проезжать на личном автотранспорте.

Компьютерный миллиардер тоже опустил окно со своей стороны. Это было неприятной новостью. Просто невыносимой.

— Постойте-ка, — закричал он через окно. — Мы много лет подъезжали прямо к трапу моего самолета.

— Больше не будете, — бесстрастно заметил сторож.

— Вы хотя бы себе представляете, кто я такой? — заносчиво произнес миллиардер.